Слово Святейшего Патриарха Кирилла после Литургии в Успенском соборе Саровской пустыни

31 июля 2019 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил великое освящение Успенского собора Саровской пустыни и возглавил служение Литургии в новоосвященном храме. По окончании богослужения Предстоятель Русской Церкви обратился к верующим со словом.

Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства! Уважаемые высокие представители государственной власти, представитель Президента в Приволжском федеральном округе, господин губернатор! Дорогие отцы, братья и сестры, матушки игумении!

Для меня сегодня особая радость войти под своды этого величественного храма и совершить его освящение. Совсем недавно мы закладывали его основание, и так быстро и в таком великолепии этот храм возведен. О чем это свидетельствует? Это свидетельствует о том, что очень многим людям нужны храмы Божии, нужно восстановление исторической справедливости, нужна правда Божия в жизни.

Когда я подходил к этому храму, я сказал господину губернатору: «А стоило ли разрушать все, для того чтобы потом воссоздавать?» И вспомнил, что точно такие же слова были адресованы президенту Ельцину в день закладки Храма Христа Спасителя. Эти же слова я вспомнил и в день освящения Храма Христа Спасителя — то было малое освящение, которое мы совершили 31 декабря 1999 года, потому что уж очень всем нам хотелось войти в следующее тысячелетие с возрожденным Храмом Христа Спасителя.

Что же означал этот государственный исторический катаклизм? Что означают разрушенные и потом в еще большем великолепии восстановленные храмы? В этом открывается подлинное действие Божественного промысла. Ведь Господь не насилует человеческую волю, и Он мог не допустить ни взрыва этого храма, ни взрыва Храма Христа Спасителя, ни уничтожения многих иных храмов на земле. Своей Божественной силой Он мог мгновенно остановить вандалов. Как говорит Слово Божие, из камней сих соделать детей Авраама (см. Мф. 3:9), и все гонители послушными овцами выстроились бы в очередь, чтобы войти в храм и приложиться к святыне. Но это бы означало, что сила Божия подавляет, а Господь создал нас свободными и ждет от нас свободной веры, свободной любви без всякого принуждения.

Когда народ наш во множестве оступился и стал взрывать храмы, Господь Своей волей не остановил эти деяния. Это не значит, что Господь Своим неучастием в тех исторических злодеяниях попустил им совершаться до скончания века. Но Господь ждал, когда народ наш снова обратится к Нему, когда снова люди захотят иметь храмы. И такое время наступило. Народ наш, пройдя через тяжелейшие испытания ХХ века, в конце того столетия начал мало по малу обращаться к Господу. Последующие 20 лет были периодом реального возрождения церковной жизни, и не только в плане строительства храмов и открытия монастырей, но и в плане изменения сознания людей. Ведь храмы никогда не строятся по приказу сверху, храмы никогда не строятся просто так, лишь потому, что кому-то так захотелось. Конечно, бывают инициаторы строительства, в том числе во власти сущие, но храм поднимается тогда, когда воскрешение храма или его создание поддерживается молитвой, духовной силой благочестивого народа.

И вот сегодня мы видим возрождение Успенского храма в Серафимовой пустыни. Казалось бы, уж где-где, но в этом месте такого нельзя было себе представить. Даже в относительно благополучные послевоенные годы, когда прямые гонения на веру и уничтожение храмов прекратились, никто и мечтать не мог, что когда-то в Сарове будет снова звучать Слово Божие и возродится монастырская жизнь.

Мой отец родом из мест совсем поблизости отсюда. В детстве, а родился он в 1907 году, вместе с благочестивыми родителями он пешком паломничал сюда из нынешнего Ичалковского района, который сейчас находится на территории Мордовии. Они шли несколько дней пешком в Саров, чтобы помолиться. Отец рассказывал мне о духовном состоянии, которое переживали сотни паломников, простых людей, которые преодолевали многие и многие километры, иногда босиком, чтобы войти под сень этого святого храма и помолиться святому преподобному Серафиму Саровскому.

Ну, а сегодня все то, о чем даже мечтать не могли, осуществляется — по милости Божией, в ответ на вашу веру, мои дорогие. Не было бы возрождения веры — не было бы этих замечательных строек, потому что храмы никому бы не были нужны. Храмы строятся и открываются именно потому, что они нужны народу. Это наш главный ответ нынешним храмоборцам, которые хотят повернуть вспять историю, вернуть ее снова в 20-е — 30-е годы, когда храмы уничтожались, когда запрещались внешние проявления всякой религиозности. Хотел бы сказать этим храмоборцам: ничего у вас не получится, потому что невозможно дважды вступить в один и тот же исторический процесс. Сегодня у нас другая страна, другой народ, поэтому, пожалуйста, не мешайте нам. По сути, вы и не сможете помешать, но я бы сказал больше: себе не мешайте, не закрывайте для себя путь к Богу, как сумел наш народ, силой оторванный от Бога, не закрыть себе путь к тому, чтобы обновиться духом и снова стать православным.

Великие знаки Божиего присутствия, Божией милости мы наблюдаем в нашей стране. Некоторые задаются вопросом, почему так, — особенно те, кто живет за рубежами нашего Отечества. И когда кто-то пытается объяснить процесс духовного возрождения — социологически, исторически, философски, — то непременно говорит о самом главном: никакого духовного возрождения не могло бы быть, если бы Сам Господь не излил Свою благодать на наш народ в ответ на подвиг новомучеников, исповедников Церкви Русской, всех тех, кто во времена лихолетья не забыл Христа, исповедовал Его, сохранил веру православную и передал ее последующим поколениям.

Мы никогда не забудем монахов, которые в старые времена совершали здесь свое служение. И крест, который был явлен столь чудным образом, становится символом соединения нынешнего торжества с теми торжествами, которые происходили в этом соборе до его разорения. Ведь это тоже знак Божиего присутствия в наших нынешних событиях, это весточка из прошлого, от тех монахов и благочестивых людей, которые некогда наполняли этот храм, от самого преподобного Серафима Саровского.

Нечто подобное я пережил, будучи митрополитом Смоленским и Калининградским, когда открывал Герасимо-Болдинский монастырь — древний, XVI века. Никаких построек в обители не сохранилось, потому что немцы, отступая, взорвали монастырь целиком, опасаясь, что партизаны могут создать там свой центр управления. Это один из немногих случаев, когда монастырь был уничтожен весь — храмы, стены до нуля. Мы взялись возрождать этот монастырь, и первое, что сделали, — восстановили маленькую часовенку. Приехал я эту часовенку освящать, подходят ко мне местные жители, открывают какие-то тряпочки, а в них — примерно такой же крест и еще евхаристические сосуды. И женщина сказала: «Все эти годы мы хранили всё это, чтобы передать тем, кто откроет сей святой монастырь».

Как та семья хранила веру, так, в конце концов, и весь наш народ эту веру хранил. А результатом этого является, в том числе, и великое событие, которое мы сегодня все вместе торжественно празднуем.

***

В 1730 году в Сарове стали строить первый каменный храм. 25 августа 1744 году он был освящен в честь Успения Пресвятой Богородицы епископом Нижегородским и Алатырским Димитрием (Сеченовым). 27 августа в церкви освятили придел в честь преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских.

Первоначально одноглавая Успенская церковь, построенная на средства московского купца Демидова и поэтому в обиходе именуемая Демидовской, имела достаточно скромные размеры — длина здания была не более 15 метров.

В 1777 году по проекту послушника Саровской пустыни архитектора Ивана Федорова был построен Успенский собор больших размеров: 55,7х27,2 метра, высота до верха креста составляла 60 метров. Особенно необычным в Успенском соборе было то, что старая Демидовская Успенская церковь не была разрушена; большой новый храм был как бы пристроен к ней с западной стороны, и старая церковь стала его алтарем. А в алтаре старой церкви устроили ризницу. Такое оригинальное решение позволило сохранить в Сарове его первую каменную церковь, одновременно вдохнув в нее новую жизнь.

Отличительной особенностью интерьера храма был пятиярусный резной позолоченный иконостас с иконами византийского письма, высота которого посередине равнялась 19 метрам, а по краям — 27. По легенде, рисунок этого иконостаса сделал архитектор Растрелли.

В начале 1777 года все работы в новом храме были закончены, но его освящение было проведено только 15 августа 1778 года.

Успенский собор был летним, то есть неотапливаемым. В холодное время года, до праздника Пасхи, службы проводились в церкви иконы Божией Матери «Живоносный Источник» («зимнем соборе»). После того, как в Успенском соборе были помещены мощи преподобного Серафима, встал вопрос об устройстве в храме отопления, чтобы паломники, число которых после 1903 года многократно увеличилось, могли посещать собор круглый год.

В сентябре 1903 года были сложены 4 кафельные печи внутри собора, и с 1 октября начато отопление. Однако такой способ отопления был вскоре признан неудачным. Стала портиться настенная живопись и решено было заменить печное отопление паровым. Работы начались в 1904 году. Между архиерейским домом и трапезой был установлен котел, из которого по трубам, проложенным под землей, пар подавался в собор. Отопление было сделано к марту 1905 года. Работу провела техническая контора московского торгового дома «В. Залесский и В. Чаплин». Тогда же чугунный пол в соборе был заменен метлахскими плитами.

После закрытия монастыря в 1925 году собор стал ветшать. В 1951 году он был взорван. Формальным поводом послужило то, что от сейсмических сотрясений из-за проводившихся на производственных площадках ядерного центра взрывов здание якобы могло обрушиться.

Весной 2016 года началось восстановление Успенского собора.